Четвертая жена синей бороды - Страница 9

— Если ты мне сейчас откажешь… — и я ощутила, как его сильные руки крепко сжимают мои бедра, так что на них, по всей видимости, потом останутся синяки, — я прямо тут, сейчас, сделаю тебя своей женщиной. Ты понимаешь, о чем я?

— Нет… Не надо… прошу… — прошептала я и, собрав остатки последних сил, постаралась увернуться от сильного и слишком тяжелого его тела.

"А вдруг мне удастся вырваться? — уже не надеялась я, но подобные мысли все продолжали рождаться в моем затуманенном мозгу. — Или кто-то войдет. Хоть бы это был не отец, ведь увидев все это, он убьет лорда"

Но лорд Вартимор уловил провокационное движение моего тела, и еще крепче прижал меня собой к ковру.

— Так, значит, нет?.. — прошипел он прямо мне в лицо.

А потом, одной рукой сжимая мою полностью оголившуюся грудь, другую он засунул мне между ног. И я вдруг почувствовала, как его палец проникает внутрь моего тела, просто в истекающую липкой жидкостью по-предательски раскрывшуюся лилию.

А ведь мне этого УЖЕ хотелось, ведь я (непроизвольно) извивалась под ним и стонала, словно раненный зверь. Я также вспомнила вдруг то, что тайно видела — и уже не раз — из окна своей ванной комнаты, когда подсматривала за тем, чего мне не нужно было видеть. И я потом даже исповедовалась в том духовнику, сгорая от стыда и покорно соглашаясь на любую епитимью, способную очистить все мои грехи. Но сны, тревожащие меня потом ночью, возрождали в сознании трепет двух тел — мужского и женского, и их постыдную борьбу (в то же время такую маняще прекрасную), а мое тело сгорало от желания тоже испытать что-то подобное. Я стонала и барахталась во сне, так что сбивала в кучу простыни, а служанки, убирающие по утрам мою постель, только диву давались, думая, чем же таким я занималась всю ночь. А я… Я не знала, как успокоить свое разгоряченное тело, жаждущее запретных мужских прикосновений и тайных ласк.

— Твое последнее слово?.. — вынимая палец и вкладывая между лепестками моего цветка свой огромный стержень, страстно простонал возбужденный мужчина, и я вдруг ясно поняла, что еще мгновения — и стану женщиной.

Опозоренной, изнасилованной прямо в своем доме, а потом выброшенной, как ненужная и бесполезная вещь. Ведь так оно и будет, потому что вряд ли ТАКОЙ мужчина, да еще и добившийся своего, возьмет меня потом замуж. Он — лорд, самый могущественный, богатый, сможет жениться на любой девушке, какую выберет.

"А потом Лиза, или Наталья станут надо мной смеяться, прогуливаясь на балу под руку с лордом — свои законным мужем, — пронеслось в моем мозгу. — А я стану посмешищем, страшным позором для своей семьи"

Огромный и твердый стержень лорда проникал все глубже, я уже ощущала слабую боль от натяжения плевы, лицо Вартимора было прямо над моим, и наши дыхания слились воедино — его натужное, гневное, и мое — трепетное, прерывистое, все более и более ослабевающее. Вот он положил свою голову мне на грудь, и золотая серьга снова больно царапнула меня за кожу.

Уловив краем глаза какое-то движение у окна, я посмотрела туда, в надежде, что это кто-то из наших слуг — увидев такое дерзкое нападение на свою любимую госпожу, они, конечно же, воспрепятствуют насилию. Но это была всего лишь чужая кошка, но очень странная — серого, почти голубого цвета, необычно длинная и с ярко-желтыми глазами. Она сидела на подоконнике, царапая лапкой стекло, немигающим магическим взглядом уставившись в нашу сторону.

Мое положение было безысходным, вот-вот — и я могла бы лишиться невинности, еще какой-то миг, удар, рывок — и все. С неимоверным усилием я отвела глаза от кошки, напряглась всем телом, надеясь хоть так воспрепятствовать замыслу синей бороды. В это же время за окном раздался душераздирающее мяуканье и крик — это моя Люси, сцепившись с незнакомкой, прогнала ее со своей территории. А я, изловчилась, резко ухватилась свободной рукой за свой кулон, мысленно моля при этом всех моих прабабушек (и индианку-принцессу тоже) о помощи.

И ответ сразу же пришел…

Ведь только-только я хотела сказать лорду Сергею, что да, я согласна принять его предложение и выйти за него замуж, как вдруг дверь резко открылась — и в комнату вошла… бабушка.

Будто ужаленный, лорд Вартимор мгновенно сполз с моего растерзанного тела (и зверь на его ухе угрожающе сверкнул зелеными турмалинами), напоследок прошептав:

— Ты все равно будешь моей. Это решено…

А потом, не обронив больше ни слова, на ходу приводя в порядок свою одежду, он выбежал вон.

Я же продолжала лежать на полу, роняя горькие слезы.

— Господи, — закричала бабушка. — Что он с тобой сделал?

— Ничего… Он не успел, — боясь, чтобы от нервов с бабушкой не случился удар, я поспешила ее успокоить.

Поправив, как смогла, платье и прическу, я поднялась с пола и, не имея сил держаться на трясущихся ногах, сделав всего лишь несколько шагов по направлению к дивану, просто-таки свалилась на его мягкое сиденье.

— Девочка моя, — присев рядом, бабушка погладила меня по голове, — слава богу, что все обошлось. А я ведь предупреждала твоего отца, что этот мужчина — зверь. Я ведь отговаривала его от этого визита, и вот как вышло. Ну ничего, он еще поплатится. Ноги его больше не будет в нашем замке. Да я пожалуюсь на него королю.

— Бабушка, — кое-как успокоившись, я протянула руку и взяла одну из чашек, стоящих на столе (и наполовину заполненных чаем), — не надо никому и ничего говорить… И, тем более, отцу, хорошо?

— Как? — возмутилась бабушка, и, отпивая глоток, я увидела, как багровеет ее шея.